Девятый бой.
Слабый ветерок покачивал мокрую березу за окном. Свет фонаря, пробиваясь сквозь прореженную осенью листву, играл на ковре светлыми пятнами, прыгающими друг через друга, словно расшалившиеся котята. Хозяин, как обычно, сидел за компьютером, щелкая клавишами, освещенный лишь слабым светом монитора.
Кот Гаврош лежал на диване и задумчиво смотрел в хозяйскую спину, прикидывая, не пора ли возопить о корме насущном. Есть, правду говоря, не хотелось, но как приятно, когда Хозяин бросает свои непонятные дела, и ведет на кухню, к любимой мисочке, наваливает в нее из пакетика что-нибудь вкусное в соусе и нежно уговаривает поесть!
Отсветы фонаря отвлекали внимание. Гаврошу все казалось, что какая-то наглая мышь выползла откуда-то из норки и пытается нарушить покой семьи. То и дело кот недовольно опускал взгляд на ковер, внимательно присматриваясь к мелькающим пятнам.
Береза качнулась. И в этот момент Гаврош заметил что-то неправильное, что-то такое, от чего шерсть на загривке мгновенно встала дыбом, а усы угрожающе нацелились вперед. Все тени скакнули в такт движению дерева за окном, и лишь одна словно приросла к своему месту и, казалось, наоборот, поползла в другую сторону, увеличиваясь, растекаясь.
Кот напрягся. Как же он не любил эти неправильные тени! Не так давно такая же тень вытянула у него восьмую, предпоследнюю жизнь. А до этого – седьмую. Еще раньше – еще шесть жизней. Хорошо, что у него их было девять, а то бы и на один год не хватило, не говоря о девяти. Девять лет, девять жизней…
Гаврош поежился и вгляделся внимательнее. Так и есть: тень ползла по ковру, не отвлекаясь на глупые прыжки, которые совершали другие тени, соревнуясь с отсветами фонаря. При этом она становилась все темнее и насыщеннее. Кот обнажил клыки.
Когда он был котенком, то часто прыгал на эти тени, не понимая, что это такое. Тени маленьких бед пугались его еще тогда и исчезали, не успев вырасти. Когда над семьей, приютившей его, сгустилась первая тень настоящей беды, Гаврош тоже прыгнул, играя, и… и потерял свою первую жизнь. Ему стало страшно. Страшно и очень обидно. Ведь он всего лишь хотел поиграть, а получил боль. Пусть и быструю, но острую и какую-то неприятную, липкую. Он жаловался Хозяину, но тот не понял жалобы. Позже, повзрослев и отдав за хозяев еще две жизни, Гаврош убедился, что люди не видят теней надвигающихся бед. Ну что ж- Зато он видит. С той поры его главной обязанностью была борьба с этими страшными тенями.
Тени приходили часто. В основном маленькие, еле заметные. Им достаточно было показать длинные, мощные клыки. Иногда появлялись тени побольше. Не бед, - неприятностей. На них приходилось прыгать, разрывая кривыми острыми когтями. Хозяева смелись над ним, глядя, как он танцует на полу, хлопая лапами по пустому, как им казалось, месту. А он, устав, расправившись с тенью, растягивался на ковре, с умилением глядя на смеющихся хозяев, радуясь, что спас их от очередной проблемы.
Но когда над семьей вырастала страшная тень настоящей большой беды, откупиться от нее можно было только жизнью. Такие тени появлялись восемь раз. И каждый раз, кроме первого, когда он не понял происходящего, было очень страшно. Но Гаврош, не задумываясь - несмотря на страх, сковывающий все его существо - отдавал свои жизни, выручая жизни когда-то спасших его людей.
Сейчас он смотрел, как на ковре растет, сгущая черноту до глубины ужаса, девятая беда. Самая большая, самая страшная. Таких он еще никогда не видел. Девять лет, девять бед…
Гаврош тихо мяукнул.
Куда я попал?!?
